<aside> <img src="/icons/chat_lightgray.svg" alt="/icons/chat_lightgray.svg" width="40px" /> @Lins Мы не придумали ничего лучше, как назвать всю нашу выдуманную вселенную (в которой есть только Шан-Ла и Нигде) Лингриммверс ака ЛГВ. Если звучит ужасно — простите нас за это. Но отныне будет так.
</aside>
<aside> ⚠️ @Lins Конечно, эта статья только верхушка айсберга, и кое-какие подробности мы опустили, чтобы не перегружать вас лишней информацией (и до этого рассказано было немало). Многие скрытые нами детали являются частью сюжета той же «Короны из Листьев», но в целом данный текст про Лордов и концепцию миров не должен быть чересчур спойлерным. Замечу ещё раз: чересчур. То есть, спойлеры там всё-таки присутствуют. Если вы его прочтёте, то некоторые моменты в Короне станут понятнее и, возможно, достроят ваши теории, но если не прочтёте, то ничего не потеряете, так как в новелле мы идём несколько в другую сторону.
</aside>
Миры в ЛГВ не объединены одной общей концепцией, каждый из них строится и развивается по своим правилам, который принёс с собой Лорд.
Изначально любой мир бесхозный и безликий, не представляет собой ничего конкретного: пустой файл, новая страница или заготовка без каких-либо признаков жизни. Затем из ниоткуда возникает Лорд, несущий собственный Замысел, и начинает с новым миром что-то делать (и это не всегда означает сотворение нового, так как творить умеют не все). Мы не знаем, откуда приходят эти Лорды, почему они настолько принципиальны относительно Замыслов и соблюдений правил, почему не все они созидательны. Можно хоть сто раз задать им эти вопросы, но отвечать они не станут.
У каждого Лорда есть не только свои непреложные правила, но и ресурс, с помощью которого они меняют и/или строят свой мир. Возьмём Фолли. Чаще всего мы с Гримм зовём её в женском роде, но гендера у неё нет, так что вы вольны называть её как угодно. Хоть оне. В английском всё упрощается местоимением they, а вот насчёт русского — что имеем, то имеем.
Фолли артистичная личность, креативная, увлечённая, иногда ранимая, но никогда не бывает в творческом блоке, что, конечно, вызывает у нас зависть. Ресурс: чернила и созвездия; сама она является бесконечным источником этого ресурса. Замысел: творить. Она придумывает существ, персонажей, истории, не терпит скуки и застоя, а если одно из творений перестанет оправдывать ожидания, то стоит Фолли лишь махнуть рукой, и её фамильяры стаей набросятся на него и разорвут.
Всё, что создаёт Фолли, состоит из чернил. Звёзды в них — осколки её мыслей, а созвездия — слова или даже фразы, складывающиеся в зашифрованные послания. Звёзды придают чернилам форму, а внутри живого и мыслящего существа собираются в Жемчужину: аналог души или сердца. Проще говоря, Шан. К слову да, важный факт: Шан как явление произошло именно от Фолли.
Перед своими созданиями она редко появляется во плоти, зато постоянно мелькает на рекламных плакатах и баннерах. Практически в любом кафе на входе вас встретит хардпостер в виде Фолли, одетой в платье официантки или элегантный костюм с галстуком. В мессенджерах каждый использует набор милых эмодзи с её узнаваемым веснушчатым лицом в неизменных чёрных очках-велосипедах. Непонятно, следит она за своими творениями или нет, но её записанный на плёнку голос всегда радостно комментирует окончание очередного удачного сюжета, разыгранного в бюро приключений.
У Лордов может быть бесчисленное множество лиц, но чаще они придерживаются определённого облика, соответствующего их эстетическому вкусу и характеру. Человеческий маскот Фолли всегда двухмерный, его принято ассоциировать с главенствующей над миром Нигде компанией «Иниго». Но своим истинным обликом Фолли считает безглазого пернатого оленя с кораллами вместо рогов. Ей не нужно видеть, так как она прислушивается к пению созвездий, сетью опутывающей её творения, фамильяров, города, горы и чернильные глубины. Лишь иногда на оленьей морде раскрывается единственный глаз, когда Фолли требуется разглядеть что-то незнакомое ей. А происходит это нечасто.
В одном мире не может существовать несколько Лордов и отбирать друг у друга миры им нельзя. Удерживают их от рэкета всё тот же Замысел и всё те же правила, чужое им не интересно, а друг друга они избегают.
Однако Лорд Голод несколько выбивается из этой картины. Нет, посягать на владения Фолли он не собирался, зато его очень интересовали цурай, перебравшиеся из Нигде на Шан-Ла. Творения и их способности ничто по сравнению с могуществом Лордов; даже если они принесут с собой частицу своего мира, как это сделали цурай, которые прихватили с собой чернила Фолли, их приверженность старым порядкам и образу жизни неизбежно приведёт к краху. Им придётся вписываться в картину мира, соответствующую замыслу хозяина.
Но есть проблема: цурай — порождения Фолли. К Голоду, который по натуре своей никакой не творец, они не имеют никакого отношения. Замысел у него кроется в страсти к цикличности, к бесконечной смене нового старым, в то время как цурай — существа, знакомые лишь с концепцией бесконечности без какого-либо развития или деградации. Голоду они были страшно интересны, он хотел забрать их себе и подчинить циклам, но из этой идеи ничего не вышло.
Поток — буквально антагонист неизменному спокойствию, царящему вокруг цурай, поэтому интерес Голода оказался для них губительным. Отсюда и возникли термины Поток и Штиль, обозначающие собой территории цурай и Голода.
Тем не менее кое-что новому Лорду всё-таки досталось. Цурай умели создавать марионеток в качестве помощников, используя для этого свои чернильные запасы и осколки собственных Жемчужин. Лорд Голод выманил их из Штиля и наделил физическим телом, Ла, чтобы те больше никогда не могли вернуться к своим создателям. Попав в циклы, марионетки стали смертными, начали плодиться, умирать и рождаться, нуждались во сне, встречали сезон за сезоном, проголодавшись ели, а устав — спали. Эти простые действия приводили Голода в бесконечный восторг.
И всё же Голоду продолжали нравиться цурай. Боясь, что его напористость приведёт к полному уничтожению этих замечательных бессмертных существ, Голод всё-таки оставил их в покое, но связал непреложными правилами и табу (гейсами), чтобы те не вздумали вредить смертным.